Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Гаор недовольно тряхнул головой, отгоняя ненужные мысли, покосился на хозяина. Сыт, вполпьяна, доволен собой и жизнью, ну и… ну и хрен с ним!
Светлый Ключ оказался маленьким городком или большим посёлком. К нужному дому подъехали уже в сумерках. И снова Гаор забрал из багажника указанные пакеты и коробки и вслед за хозяином поднялся на крыльцо.
Детей здесь не было, а хозяина встретила в гостиной женщина, очень похожая на Гарда. Объятия, поцелуи, вручение подарков. «Надо же, — удивился Гаор, подавая хозяину пакет с платьем, — бастарду сколько лет, а он все ещё его матери подарки привозит». Неужели любит? Или ещё одного бастарда решил с ней заделать?
— Спасибо, милый, ты как всегда неподражаем, — женщина поцеловала довольно улыбающегося Ридурга. — От ужина ты не откажешься.
— И тоже как всегда, — рассмеялся Ридург.
— Тогда я распоряжусь. Пушинка, — позвала она, не повышая голоса, но уже совершенно другим, властным, «хозяйским» тоном.
— Да, хозяйка, — откликнулся молодой женский голос.
Гаор невольно насторожился: похоже, и ему сейчас отломится.
В гостиную вошла молодая миловидная черноглазая женщина в «господском» платье. Светлые волосы подобраны и уложены красивым пучком, открывая лоб с синим кружком клейма, глубокий вырез нарядного платья не скрывает ошейника.
— Пушинка, стол готов?
— Да, хозяйка.
— Хорошо. Тогда возьми его, — госпожа небрежным, но не обидным кивком показала на Гаора, — накорми там, ну и… — она улыбнулась.
— Сделаю, хозяйка, — Пушинка ласково посмотрела на Гаора.
— Ну, здесь он не растеряется, — хмыкнул Ридург. — Ступай, Рыжий. Машину только закрой от греха. Я позову.
— Да, хозяин, — с искренней радостью от предвкушения обеда и небольшого отдыха гаркнул Гаор.
— Пошли, — поманила его за собой Пушинка.
И Гаор не удержался от маленького невинного озорства: щелкнув каблуками, чётко развернулся по-строевому и вышел почти церемониальным шагом.
В прихожей Пушинка сразу обняла его. Гаор благодарно прижал её к себе, но тут же отпустил со словами:
— Я машину только закрою.
— Я подожду, — кивнула Пушинка.
Гаор пулей вылетел за дверь, скатился с крыльца и подбежал к машине. Окна, багажник, двери, ключи с собой. И бегом обратно. И сколько б ни было — это его.
Пушинка, как и обещала, ждала его в прихожей, расправляя на вешалке хозяйкину шубу.
Из-за закрытой двери смутно доносилась музыка. Радио или проигрыватель — понял Гаор, обнимая Пушинку. Она тихо засмеялась, прижимаясь к нему высокой упругой грудью.
— А есть не хочешь? — тихо спросила она.
— А я всего хочу, — также тихо ответно засмеялся Гаор.
— Ну, так всё тебе и будет, пошли.
Она привела его на кухню, где у большой плиты хозяйничала немолодая рабыня в скрывавшем волосы белом платке, тёмном платье и глухом белом фартуке.
— Ай да молодец, — встретила она Гаора, — ты откуда ж такой рыжий будешь?
— Я и есть Рыжий, — засмеялся Гаор, — мир дому и всем в доме, Мать.
— И тебе мир. Ну, раз ты такой уважительный, то и накормим тебя со всем уважением. Милка, подай полотенце чистое, чего зеваешь. А куртку, молодец, ты сними, тепло у нас.
Семилетняя Милка, черноглазая и черноволосая, неуловимо схожая с Пушинкой и одетая по-нарядному, но в фартуке, подала ему белоснежное полотенце и забрала его куртку.
Так вкусно и обильно его ещё нигде не кормили. Да на фарфоровой «господской» посуде. А Мать, Милка и Пушинка втроём ухаживали за ним, как за дорогим и долгожданным гостем. И как заведено, как в сказках сказывают, приступили с расспросами, поставив перед ним тяжёлую стеклянную пепельницу, только когда он поел и закурил. Его хозяина они называли попросту капитаном, а по нескольким обмолвкам Гаор понял, что Мать жила вместе с хозяйкой в капитанском доме, когда ждали рождения сына-наследника. Узнав, что Гаор обращённый, сначала даже не поверили.
— Это ж как так? Ты же совсем нашенский.
Гаор приподнял волосы надо лбом, показав в доказательство своих слов клеймо.
— И за что ж тебе такое? — ужаснулась Мать.
Гаор невольно помрачнел.
— Я бастард. Меня отец продал, — с привычной угрюмостью ответил он. — Наследник в карты проигрался, вот меня и… — он оборвал фразу.
— Матери-владычицы, — Пушинка смотрела на него с ужасом и жалостью. — Как же так?
— Это чтоб отец за-ради монет и кровь свою не пожалел, — покачала головой Мать. — Да разве ж бывает такое?
— Значит, бывает, — заставил себя усмехнуться Гаор.
— А мать-то твоя, она-то что…
— Меня как в пять лет забрали у неё, так я её больше и не видел, — Гаор раздавил в пепельнице окурок. — И помнить запретили. Я даже имени её не знаю.
Вроде он к таким разговорам уже должен был привыкнуть, а всё равно каждый раз как заново его прямо по сердцу било. И почувствовав это, Мать и Пушинка повели разговор уже о другом. В каких посёлках он бывал, да кого видел, может, о знакомых или родичах узнать придётся. Гаор успокоился, даже забалагурил. Пушинка и Мать охотно смеялись его шуткам. А потом Пушинка посмотрела на Милку, слушавшую его с раскрытым ртом.
— Ну-ка, слетай, посмотри, как там.
— Ага, — выметнулась из кухни Милка.
Вернулась она почти сразу и от двери кивнула Пушинке, подмигивая сразу обеими глазами. Пушинка рассмеялась и встала.
— Пошли, Рыжий. Хоть час, да наш. Так, Мать?
— А чего ж нет, — ответила Мать, убирая посуду со стола, — пока кровь молодая, пусть себе играет. По доброму-то согласию да в общее удовольствие куда как хорошо.
— Спасибо, Мать, — встал и Гаор.
Из кухни по маленькому коридорчику Пушинка провела его в комнату с тремя кроватями.
— Так вы втроём тут? — удивился Гаор.
— Ничо, — засмеялась Пушинка, — задёрнемся, раз ты стеснительный.
Только тут он увидел, что угловая кровать отделяется от комнаты цветастой занавеской.
— Задёрни, — кивнул он.
Она пожала плечами, но задернула занавеску. И тогда он обнял её и стал целовать в лицо, в грудь в вырезе платья. Она тихо рассмеялась, обнимая его за голову и прижимая его лицо к своей груди.
Они раздевали друг друга, смеясь и целуясь, так спокойно, будто у них впереди и впрямь… времени не считано. А когда и как она сняла с кровати пёстрое, сшитое из разноцветных лоскутков покрывало и откинула толстое стеганое одеяло,
